Не суди о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны.
Написано за 10 минут и неизвестно, с какой целью, так что качество оставляет желать лучшего.
Слишком разныеАмелл потирает холодные руки в безнадёжной попытке хоть немного согреть их. Онемевшие пальцы с трудом сгибаются и разгибаются, и колдунья подносит ладони ко рту, надеясь, что тёплое дыхание вернёт им подвижность.
Ей всегда холодно. Забавно, учитывая, что магия холода – это её вторая сущность. Вроде как должна не чувствовать. Но жизнь полна иронии.
- Мы не можем всё так оставить! Мы должны что-то сделать!
Амелл с трудом сдерживает тяжёлый, недовольный вздох, так и рвущийся из груди. Смотрит исподлобья на свою соседку. Засовывает руки в карманы короткой тевинтерской робы.
Кусланд, как же ты задолбала…
Алларин Амелл не может сказать, что в Диане Кусланд её раздражает больше всего.
То ли её гордая статная красота - большие карие, как у лани, глаза, открытый, ясный взгляд, тёмные, немного вьющиеся волосы, которые она всегда собирает в пучок на голове, королевская осанка, быстрота и грация движений, никогда не оставляющие её: в бою они воплощались в диком страстном танце смерти, в обыденности – в изяществе кошки. Отличная картинка героини-воительницы, спасительницы своего народа.
То ли её манера говорить – вкрадчивая, отточенная речь, как у опытного амбассадора, мягкий бархатный голос, который заставлял их спутников сделать для неё всё, чего бы она у них не попросила.
То ли то, что она полна огня, и слова, и деяния её – быстрые внезапные порывы, чистый пламень вдохновения и упрямой, почти наивной веры в свою правоту. И к ней тянутся, как мотыльки к свету, горящему в ночи.
Амелл не знает, что её бесит, и это злит её больше всего.
Одному Создателю ведомо, сколько раз Алларин хотела обдать эту свою сестричку по ордену конусом холода или чем-то в этом роде. Может, хоть тогда она наконец заткнётся и помолчит. И ошибется. И каждый раз Амелл приходилось себя сдерживать. Мор, всё-таки. Война. Некогда, и силы беречь надо. Так они и прошли весь этот долгий кровавый путь – Диана, щебеча и направляя всех на путь истинный, Алларин – плетясь позади, слушая весь этот бред и вытаскивать свою самопровозглашённую предводительницу из очередной ямы, в которые она попадала с завидным постоянством. Это, конечно, никто потом не вспоминал, и все спутники благодарили потом только Диану, восхищались только ей и заводили дружбу только с ней. С молчаливой, замкнутой Алларин оставалась только ехидная Морриган, Шейла и временами Стэн.
Иногда Амелл начинает мучить совесть. Ей известно, как много потеряла Диана и через что ей пришлось пройти. Остальные тоже это знают. И постоянно пытаются как-то подбодрить леди Кусланд. Леди. Мага так никто и никогда не назовет.
Ни один из её спутников не знает, как звёздной ночью в замке Редклиф Амелл рыдала навзрыд из-за бывшего друга и поломанной дружбы, утопленной в слезах и крови. Никто не знает, что ночью, во сне, к ней взывает не только Архидемон, но и погибшие в Башне маги. Не то, чтобы никому не было до неё дела. Просто здесь есть Диана Кусланд с её праведным гневом и красивой историей, и это гораздо, гораздо интереснее.
Праведный гнев… Амелл горько ухмыляется, не отрывая взгляд от толкающей очередную пылкую речь соратницы. Именно Алларин не так давно лишила Кусланд её священной мести – Рендона Хоу убила колдунья, быстро, без гнева и ненависти. Она помнит, как исказилось тогда прекрасное лицо Дианы, как она прошипела потом: «Надо было оставить это мне. Для него это было слишком легко». Амелл лишь пожала плечами и ничего не ответила. Хотя хотелось.
- А ты что думаешь, Алларин? Ты ведь грамотнее всех нас! Правда, Логейн должен жить? Ведь он герой реки Дейн! Мой отец сражался рядом с ним! Мы не можем допустить, чтобы он погиб!
«Ну и какого демона ты выкладываешь все эти ненужные подробности»? – Создатель, как же хочется произнести эту фразу вслух…
И тут она неожиданно понимает, что же раздражает её в Кусланд больше всего.
Восторженность.
Там где Диана Кусланд видит героя, Алларин Амелл видит лишь оступившегося человека.
В этом вся разница.
- Нам пригодится его помощь, да и убивать сно… - она замолкает, когда осознает, что ни Диана, ни их компаньоны не проявляют к ней ни следа интереса. Им и не нужен был её ответ.
Амелл запускает руку в тёмно-русые растрепанные волосы, и серо-голубые глаза сверкают льдистым блеском. Вот её удел – всегда быть в тени и знать своё место. Когда складывается легенда, нужно просто сыграть свою роль и уйти в сторону, чтобы уступить дорогу тем, кого эта легенда позже вознесёт на пьедестал.
Просто в сказках есть и второстепенные герои.
Амелл смахивает крохотную слезинку с бледной щеки, улыбается и возвращается к сотворению легенды.
Возможно, когда-нибудь всё изменится.
Слишком разныеАмелл потирает холодные руки в безнадёжной попытке хоть немного согреть их. Онемевшие пальцы с трудом сгибаются и разгибаются, и колдунья подносит ладони ко рту, надеясь, что тёплое дыхание вернёт им подвижность.
Ей всегда холодно. Забавно, учитывая, что магия холода – это её вторая сущность. Вроде как должна не чувствовать. Но жизнь полна иронии.
- Мы не можем всё так оставить! Мы должны что-то сделать!
Амелл с трудом сдерживает тяжёлый, недовольный вздох, так и рвущийся из груди. Смотрит исподлобья на свою соседку. Засовывает руки в карманы короткой тевинтерской робы.
Кусланд, как же ты задолбала…
Алларин Амелл не может сказать, что в Диане Кусланд её раздражает больше всего.
То ли её гордая статная красота - большие карие, как у лани, глаза, открытый, ясный взгляд, тёмные, немного вьющиеся волосы, которые она всегда собирает в пучок на голове, королевская осанка, быстрота и грация движений, никогда не оставляющие её: в бою они воплощались в диком страстном танце смерти, в обыденности – в изяществе кошки. Отличная картинка героини-воительницы, спасительницы своего народа.
То ли её манера говорить – вкрадчивая, отточенная речь, как у опытного амбассадора, мягкий бархатный голос, который заставлял их спутников сделать для неё всё, чего бы она у них не попросила.
То ли то, что она полна огня, и слова, и деяния её – быстрые внезапные порывы, чистый пламень вдохновения и упрямой, почти наивной веры в свою правоту. И к ней тянутся, как мотыльки к свету, горящему в ночи.
Амелл не знает, что её бесит, и это злит её больше всего.
Одному Создателю ведомо, сколько раз Алларин хотела обдать эту свою сестричку по ордену конусом холода или чем-то в этом роде. Может, хоть тогда она наконец заткнётся и помолчит. И ошибется. И каждый раз Амелл приходилось себя сдерживать. Мор, всё-таки. Война. Некогда, и силы беречь надо. Так они и прошли весь этот долгий кровавый путь – Диана, щебеча и направляя всех на путь истинный, Алларин – плетясь позади, слушая весь этот бред и вытаскивать свою самопровозглашённую предводительницу из очередной ямы, в которые она попадала с завидным постоянством. Это, конечно, никто потом не вспоминал, и все спутники благодарили потом только Диану, восхищались только ей и заводили дружбу только с ней. С молчаливой, замкнутой Алларин оставалась только ехидная Морриган, Шейла и временами Стэн.
Иногда Амелл начинает мучить совесть. Ей известно, как много потеряла Диана и через что ей пришлось пройти. Остальные тоже это знают. И постоянно пытаются как-то подбодрить леди Кусланд. Леди. Мага так никто и никогда не назовет.
Ни один из её спутников не знает, как звёздной ночью в замке Редклиф Амелл рыдала навзрыд из-за бывшего друга и поломанной дружбы, утопленной в слезах и крови. Никто не знает, что ночью, во сне, к ней взывает не только Архидемон, но и погибшие в Башне маги. Не то, чтобы никому не было до неё дела. Просто здесь есть Диана Кусланд с её праведным гневом и красивой историей, и это гораздо, гораздо интереснее.
Праведный гнев… Амелл горько ухмыляется, не отрывая взгляд от толкающей очередную пылкую речь соратницы. Именно Алларин не так давно лишила Кусланд её священной мести – Рендона Хоу убила колдунья, быстро, без гнева и ненависти. Она помнит, как исказилось тогда прекрасное лицо Дианы, как она прошипела потом: «Надо было оставить это мне. Для него это было слишком легко». Амелл лишь пожала плечами и ничего не ответила. Хотя хотелось.
- А ты что думаешь, Алларин? Ты ведь грамотнее всех нас! Правда, Логейн должен жить? Ведь он герой реки Дейн! Мой отец сражался рядом с ним! Мы не можем допустить, чтобы он погиб!
«Ну и какого демона ты выкладываешь все эти ненужные подробности»? – Создатель, как же хочется произнести эту фразу вслух…
И тут она неожиданно понимает, что же раздражает её в Кусланд больше всего.
Восторженность.
Там где Диана Кусланд видит героя, Алларин Амелл видит лишь оступившегося человека.
В этом вся разница.
- Нам пригодится его помощь, да и убивать сно… - она замолкает, когда осознает, что ни Диана, ни их компаньоны не проявляют к ней ни следа интереса. Им и не нужен был её ответ.
Амелл запускает руку в тёмно-русые растрепанные волосы, и серо-голубые глаза сверкают льдистым блеском. Вот её удел – всегда быть в тени и знать своё место. Когда складывается легенда, нужно просто сыграть свою роль и уйти в сторону, чтобы уступить дорогу тем, кого эта легенда позже вознесёт на пьедестал.
Просто в сказках есть и второстепенные герои.
Амелл смахивает крохотную слезинку с бледной щеки, улыбается и возвращается к сотворению легенды.
Возможно, когда-нибудь всё изменится.
@музыка: Ryan Star - "Losing your memory"
@темы: творчество, Dragon Age